О государстве русском

Год издания: 2002

Кол-во страниц: 176

Переплёт: твердый

ISBN: 5-8159-0195-4

Серия : Зарубежная литература

Жанр: Воспоминания

Тираж закончен

Сочинение Джильса Флетчера «О Русском Государстве» («Of the Russe Common Wealth») появилось в Лондоне в 1591 году. Автор его приехал в Россию в ноябре 1588 года в качестве посланника английской королевы Елизаветы к царю Федору Иоанновичу.

Флетчеру поручено было вести переговоры с Московским правительством по поводу предоставленной английской торговой компании в Москве монополии на беспошлинную торговлю с Россией. Миссия его не увенчалась успехом, и летом 1589 года он уже покинул Россию, немало раздраженный против Московского правительства.
Следы этого раздражения сказались и на книге его, так что Московская английская компания, опасаясь, как бы это сочинение, попав в Москву, не оскорбило русское правительство и не вызвало неудовольствия его против всех англичан, торговавших с Россией, просила министра Сесиля запретить книгу, что и было исполнено.
Флетчер, по возвращении из России, занимал должность городского секретаря в Лондоне, затем — рекетмейстера королевы и казначея церкви св. Павла, и умер в 1610 году. Следует, кроме того, упомянуть, что, обнародовав свою книгу о России, он надеялся получить звание историографа королевы Елизаветы, но это ему не удалось.


Сочинение Флетчера делится на три части: в первой части даются сведения о космографии, географии и природе страны (гл. I—IV); вторая содержит в себе характеристику государственного строя (гл. V—ХIII), суда (гл. XIV), военных сил (гл. XV—XX) и церковного устройства (гл. XXI—XXV) Московского государства; наконец, в третьей части рассматривается экономический и частный быт русского народа (гл. XXVI—XXVIII). По ясности и стройности изложения, по богатству содержания, по образованности автора (который был доктором прав) книга Флетчера занимает почетное место среди сочинений иностранных писателей о России в ХVI веке. Несмотря на одностороннюю окраску, приданную автором своему описанию, на тенденциозность многих его наблюдений, на поспешность обобщений, книга Флетчера является незаменимым источником сведений о состоянии Московской Руси после царствования Иоанна Грозного, и изучение ее необходимо для всякого занимающегося историей России в ХVI столетии.

Первая попытка обнародовать перевод сочинения Флетчера сопровождалась инцидентом, который представляет характерный эпизод в истории русского просвещения в Николаевскую эпоху.
Перевод был предпринят по инициативе Общества Истории и Древностей Российских при Московском университете, исполнен князем М.А.Оболенским и появился в первой книге издававшихся Обществом «Чтений» за 1848 год. Тотчас же по появлении перевода находившийся в то время в Москве министр народного просвещения граф С.С.Уваров приказал изъять из обращения книгу «Чтений» и опечатать отдельные оттиски перевода Флетчера, отнюдь не допуская их в продажу. Эта мера вызвана была содержанием книги, в которой усмотрены были оскорбительные для России, русских монархов и русской церкви отзывы, но скрытым побуждением к такому распоряжению явилась давняя вражда между графом Уваровым и попечителем Московского университета графом С.Г.Строгановым, состоявшим председателем Общества Истории и Древностей. Уваров воспользовался представившимся ему случаем свалить Строганова, придравшись к тому, что находившееся под его руководством Общество напечатало сочинение, изображавшее в мрачных красках прошлое России и оскорблявшее патриотическое чувство. Это и удалось Уварову: Строганов получил высочайший выговор и вышел в отставку. Вместе с тем, секретарь Общества, профессор славяноведения О.М.Бодянский, был отчислен от этого звания и переведен из Московского университета в Казанский.
Так, на расстоянии двух с половиной веков повторилась с книгой Флетчера одна и та же история: в первом случае, как мы знаем, она была запрещена у себя на родине, по ходатайству английских торговых людей в Москве, из чисто практических соображений: боялись, что резкость ее тона по отношению к России оскорбит Московское правительство и тем вызовет репрессии против англичан, пользовавшихся его покровительством в торговых делах; во втором случае запрет, который на нее лег и не был снят с нее в течение почти 60 лет, был снова обусловлен соображениями об оскорбительности ее для русского национального чувства, но в действительности на этой почве сводились закулисные счеты между двумя враждовавшими сановниками.

Князь Н.В. Голицын

 

 

 

Текст печатается по изданию:

Джильс Флетчер
О ГОСУДАРСТВЕ РУССКОМ
(Of the Russe Common Wealth)

Под редакцией князя Н.В.Голицына
Перевод князя М.А.Оболенского

С.-Петербург
Изд. Акц. О-ва Типограф. Дела в СПб.
1911

Содержание Развернуть Свернуть

Содержание

Предисловие 5
Глава первая. Описание России, широта и длина ее
и название областей 15
Глава вторая. О почве и климате 18
Глава третья. Естественные произведения России 22
Глава четвертая. Главные города в России 29
Глава пятая. О доме или роде русских царей 33
Глава шестая. О короновании и миропомазании
русских царей 36
Глава седьмая. Образ правления 40
Глава восьмая. О заседаниях Земского собора 43
Глава девятая. О дворянстве и средствах, употребляемых
к ослаблению его согласно с видами правительства 46
Глава десятая. Об управлении областями и княжествами 53
Глава одиннадцатая. О Царской Думе 60
Глава двенадцатая. О податях и других доходах царских 62
Глава тринадцатая. О простом или низшем классе
народа в России 73
Глава четырнадцатая. Об отправлении правосудия и
судопроизводство по делам гражданским и уголовным 78
Глава пятнадцатая. О военной силе, главных
военачальниках и жалованье их 84
Глава шестнадцатая. О сборе войск, вооружении
и продовольствии в военное время 90
Глава семнадцатая. О походах, нападении
и других военных действиях 93
Глава восемнадцатая. О приобретениях и способе
удерживать в подчинении завоеванные области 96
Глава девятнадцатая. О татарах и других пограничных народах, с коими русские имеют наиболее
сношений, военных и мирных 101
Глава двадцатая. О пермяках, самоедах и лопарях 113
Глава двадцать первая. О церковном управлении
и духовных лицах 116
Глава двадцать вторая. О церковной службе и совершении таинств 132
Глава двадцать третья. О догматах Русской церкви и ее заблуждениях 138
Глава двадцать четвертая. О брачных обрядах 143
Глава двадцать пятая. О других обрядах Русской церкви 147
Глава двадцать шестая. О домашней или частной
жизни царя 152
Глава двадцать седьмая. О домашнем или придворном
штате царя 156
Глава двадцать восьмая. О домашней жизни и свойствах
русского народа 158

Приложение 164

Почитать Развернуть Свернуть

О ГОСУДАРСТВЕ РУССКОМ,
ИЛИ
ОБРАЗ ПРАВЛЕНИЯ
РУССКОГО ЦАРЯ
(ОБЫКНОВЕННО НАЗЫВАЕМОГО
ЦАРЕМ МОСКОВСКИМ),


с описанием нравов и обычаев жителей этой страны

Лондон
1591

Содержание означено в оглавлении,
помещенном перед началом сочинения


Ее Высокому Королевскому Величеству.

Всемилостивейшая Государыня!
Быв отправлен Вашим Величеством по делам службы к Русскому Царю, я наблюдал положение и обычаи его земли, а по возвращении оттуда, приведя в некоторый порядок мои заметки, осмелился поднести их в настоящем небольшом сочинении Вашему Высокому Королевскому Величеству. Цель моя при этом была та, чтобы записать для себя предметы более важные, нежели забавные, и преимущественно истинные, а не странные. В образе тамошнего правления Ваше Величество изволите усмотреть не только весьма удивительную, но и действительно существующую, форму государства тиранического (далеко не сходную с образом Вашего правления), без истинного познания о Боге, без письменных законов, без общего правосудия, кроме того, которому источником служит закон изустный, то есть правительственные власти, имеющие сами крайнюю нужду в законе для того, чтобы обуздать их собственную несправедливость. Поступки их, в какой степени они тягостны и бедственны для несчастного угнетенного народа, населяющего эту страну, в такой же мере могут подать мне и другим верноподданным Вашего Величества справедливый повод признать себя счастливыми и благодарить Бога за истинно королевское и милостивое правление Вашего Величества, Вам же доставить более утешения и радости тем, что в Вашем Королевстве Вы повелеваете не рабами, а подданными, которые исполняют свои обязанности из любви, а не из страха. Отец Всемогущий да наградит Ваше Величество долговременным и счастливым правлением в сей жизни, а в жизни будущей да примет Вас Иисус Христос в свое Царствие!

Вашего Величества
всепокорнейший подданный и слуга
Д.Флетчер



О ГОСУДАРСТВЕ РУССКОМ


ГЛАВА ПЕРВАЯ
Описание России, широта и длина ее
и название областей

Россия некогда называлась Сарматией. Название свое переменила она (по мнению некоторых) от раздробления на разные мелкие, но самостоятельные, области, независимые и неподвластные одна другой, ибо слово «роз» на языке русском значит то же, что и разъединить или разделить. Русские рассказывают, что четыре брата: Трувор, Рюрик, Синеус и Варяг разделили между собой северные части этой страны, между тем как южные находились также в руках других четырех братьев: Кия, Щека, Хорива и их сестры Лыбеди; каждый из них назвал свою область по своему имени. От этого разделения вся страна получила название Россия, около 860 года от Р.X. Что касается до предположения, найденного мною у некоторых космографов, что русские заимствовали свое имя от Роксоланов и составляли с ними один и тот же народ, то оно не заслуживает вероятия, — как по словопроизводству (которое очень натянуто), так в особенности по месту жительства Роксоланов, находившегося (по свидетельству Страбона) между двумя реками, Танаисом и Борисфеном, совершенно в противоположной стороне, чем Россия.
В то время, когда эта земля называлась Сарматией, она разделялась на две главные части: Белую и Черную. Белая Сарматия заключала в себе все пространство, лежащее к северу и со стороны Ливонии, как то: области, называемые теперь Двинской, Важской, Устюжской, Вологодской, Каргопольской, Новгородской и проч., коих столицей, или главным городом, был Новгород Великий. Черной Сарматией называлась вся страна, лежащая на юг к морю Евксинскому, или Черному, как то княжества: Владимирское, Московское, Рязанское и проч.
Некоторые полагали, что название Сарматии было первоначально заимствовано от одного Сармата, которого Моисей и Иосиф называют Сармофом, сына Иектанова и племянника Эвера, из поколения Симова; но это, кажется, одна догадка, основанная на сходстве с именем Сармоф, потому что место жительства всего Иектанова потомства, по описанию Моисея, находилось между Мешою, или Маси (горою Амонитской), и Сафиром, близ реки Евфрата. Вот почему невероятно, чтобы Сармоф основал какие-нибудь колонии так далеко в странах северных и северо-западных.
Россия граничит к северу с Лапонией и Северным Океаном; к югу — с землей татар, называемых крымскими; с восточной стороны живут татары нагайские, владеющие всем краем на восток от Волги к Каспийскому морю; на западной и юго-западной границе лежат Литва, Ливония и Польша.
Вся страна, находясь теперь под правлением одного Государя, заключает в себе следующие главные княжества, или области: Владимирскую (которая занимает первое место в титуле царей, потому что дом их происходит от князей этой области), Московскую, Нижегород¬скую, Псковскую, Смоленскую, Новагорода Великого (или Новагорода низовские земли)1, Ростовскую, Ярославскую, Белоозерскую, Рязанскую, Двинскую, Каргопольскую,
Мещерскую, Важскую, Устюжскую, Галицкую. Это коренные области, принадлежащие России; но они гораздо более и обширнее английских широв, хотя менее населены. Прочие области и земли, завоеванные русскими царями и присоединенные ими недавно к другим владениям, суть следующие: Тверская, Югорская, Пермская, Вятская, Болгарская, Черниговская, Удорская, Обдорская, Кондийская, со значительной частью Сибири, коих жители хотя и не коренные русские, однако повинуются русскому царю, управляются законами его земли и платят подати и налоги наравне с его собственным народом. Сверх того ему подвластны царства Казанское и Астраханское, недавно завоеванные. Что же касается до всех владений его в Литве (коих до 30-ти значительных городов и более) с Нарвою и Дерптом в Ливонии, то они совсем утрачены, будучи отняты в последние годы королями Польским и Шведским. Все эти княжества или области подведены под четыре управления, называемые Четвертями, то есть тетрархиями или четвертными частями. О них мы будем говорить в главе о провинциях и образе их управления.
Вся страна занимает большое пространство в длину и ширину. От севера к югу (если мерить от Колы до Астрахани, что будет несколько по направлению к востоку) она простирается в длину на 4260 верст или миль. Кроме того, русский царь имеет много владений к северу, далеко за Колу, до реки Tromcshua, которая протекает 1000 верст, гораздо за Пешенгу, к Вардгузу, но они не принадлежат ему исключительно, и границы их не определены еще ясно, потому что короли Шведский и Датский имеют там, так точно, как и русские, несколько городов, которые между собой перемешаны; почему каждый из них объявляет свое притязание на все эти северные области. Широта (если идти от той части, которая лежит далее на запад со стороны Нарвы, и до тех мест Сибири на востоке, где находится царская пограничная стража) простирается на 4400 верст или около того. Верста (по их счислению) содержит в себе 1000 шагов, четвертью менее английской мили. Если бы все владения русского царя были обитаемы и заселены так, как заселены некоторые места, то едва ли бы мог он удержать их под своей властью, или же переселил бы всех соседственных государей.


ГЛАВА ВТОРАЯ
О почве и климате

Почва в России большею частью песчана, но весьма разнообразна для земных произведений. В северной части к пристани св.Николая и Коле и в северо-восточной к Сибири вся земля, по самому климату и чрезвычайной стуже, зимой бесплодна и покрыта непроходимыми лесами. Пространство вдоль реки Волги, между царствами Казанским и Астраханским (где, однако, почва весьма плодородна), также не заселено, за исключением той части на Волге по западному берегу, где царь имеет несколько крепостей с пограничной стражей. Причиной тому крымские татары, которые сами не строят городов для житья (ибо ведут дикую и кочевую жизнь) и не позволяют русским (коих военная сила весьма отдалена) населять эти страны. От Вологды (лежащей почти в 1700 верстах от пристани св.Николая)1 до Москвы и далее, на юг, к границе Крыма (пространство одинаковое, вмещающее в себе также 1700 верст или около того), почва весьма плодородная и страна приятная: в ней много пастбищ, хлебородных полей, леса и воды в большом изобилии. То же должно сказать о пространстве между Рязанью (лежащей на юго-востоке от Москвы) и Новгородом и самой отдаленной частью Пскова, на северо-запад. Между Москвой и Смоленском (на юго-запад к Литве) почва также весьма плодородна и местоположение приятное.
Различные времена года здесь все изменяют, и нельзя не удивляться, смотря на Россию зимой и летом. Зимой все бывает покрыто снегом, который идет беспрестанно и выпадает иногда на один или два ярда; такой снег больше бывает на севере. Реки и другие воды замерзают на один ярд или более в толщину, как бы ни были быстры или широки. Зима продолжается обыкновенно пять месяцев, именно, от начала ноября и до конца марта, когда снег начинает уже таять. От одного взгляда на зиму в России можно почувствовать холод. В это время морозы бывают так велики, что вода, выливаемая по каплям или вдруг, превращается в лед, не достигнув еще земли. В самый большой холод, если возьмете в руки оловянное, или другое какое металлическое блюдо, или кувшин (разумеется, не в комнате, где устроены печи), пальцы ваши тотчас примерзнут, и, отнимая их, вы сдерете кожу. Когда вы выходите из теплой комнаты на мороз, дыхание ваше спирается, холодный воздух душит вас. Не одни путешествующие, но и люди на рынках и на улицах, в городах, испытывают над собой действие мороза: одни совсем замерзают, другие падают на улицах; многих привозят в города сидящими в санях и замерзшими в таком положении; иные отмораживают себе нос, уши, щеки, пальцы, ноги и прочее. Часто случается, что медведи и волки (когда зима очень сурова), побуждаемые голодом, стаями выходят из лесов, нападают на селения и опустошают их: тогда жители принуждены бывают спасаться бегством. Напротив, летом все принимает совершенно другой вид: леса (большей частью сосновые и березовые) так свежи, луга и нивы так зелены (и это выше юга), такое множество разнообразных цветов и птиц (по большей части соловьев, которые здесь, кажется, голосистее и разнообразнее, нежели где-либо), что трудно отыскать другую страну, где бы можно было путешествовать с бльшим удовольствием.
Такой быстрый переход от зимы к весне происходит, кажется, от благодетельного влияния снега: всю зиму лежит он на земле белым покровом и защищает ее от мороза, а весной (когда солнце начнет греть и превращает его в воду) проникает и увлажняет землю, отчасти песчаную, так глубоко, что травы и растения, от действия солнечных лучей, показываются и всходят в короткое время во множестве и в большом разнообразии. Как холодна зима, так лето чрезвычайно жарко, в особенности в июне, июле и августе: здесь оно гораздо жарче, чем в Англии.
Вся страна повсюду обильно орошается ключами, реками и озерами. В изобилии вод виден промысел Божий, ибо, если некоторые внутренние области и находятся на расстоянии 1000 миль или более от моря, то множество рек, которые, впадая одна в другую, все текут в море, заменяют этот недостаток. Озер также много, и они весьма значительны; некоторые, при соразмерной ширине, имеют в длину 60, 80, 100 и 200 миль.
Главные реки: 1-я. Волга, которая берет начало у корня ольхового дерева в 200 верстах от Ярославля, где, от слияния других рек, так увеличивается, что имеет в ширину одну английскую милю или более, и изливается в Каспийское море, протекая 2800 верст или миль.
2-я. Борисфен (теперь называемая Днепром), которая, отделяя Россию от Литвы, впадает в Евксинское море.
3-я. Танаис или Дон (древняя граница между Европой и Азией) выходит из озера Рязанского1 и, протекая чрез землю крымских татар, впадает в большое морское озеро или болото (называемое Меотийским), близ города Азова. По реке Дону (как уверяют русские) можно из города Москвы доехать водою до Константинополя и во все части света, перетаскивая только лодку (по обычаю их) через небольшой перешеек или узкую полосу земли. Впрочем, это недавно было доказано одним посланником, отправленным в Константинополь, который плыл сперва Москвой-рекою, потом вошел в другую, называемую Окой, тут перетащил лодку свою в Дон, а отсюда уже всю дорогу плыл водой.
4-я. Называется Двиной; она имеет несколько сот верст в длину и на севере впадает в залив св.Николая. У берегов ее к морю возвышаются большие алебастровые скалы.
5-я. Двина, впадающая, близ города Риги, в Балтийское море.
6-я. Онега, которая впадает в залив близ Соловков, в 90 верстах от пристани св.Николая. Под городом Каргополем эта река встречается с рекою Волоксою, которая близ города Ями изливается в Финский залив. Следовательно, из пристани св.Николая до Финского залива и потом до Зунда можно плыть все водой, чему русские и делали опыт.
7-я. Сухона, впадающая в Двину, которая идет в Северный океан.
8-я. Ока, которая берет начало на границе Крыма и изливается в Волгу.
9-я. Москва, протекающая через город Москву, который получил от нее свое название.
Далее следует Вычегда, также весьма широкая и длинная река: она берет начало в Пермской области и впадает в Волгу.
Все эти реки протекают весьма значительное пространство, и разве самую малую из них по широте можно сравнить с Темзой, но длиною они все превосходят ее. Кроме этих рек, есть еще много других.
Москва находится под 55 градусом и 10 минутами, а пристань св.Николая к северу под 63 градусом и 50 минутами.


ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Естественные произведения России

Из плодов здесь родятся яблоки, груши, сливы, вишни, красные и черные (впрочем, последние растут без прививки), дыня, похожая на тыкву, но слаще и приятнее вкусом, огурцы, арбузы, малина, земляника, брусника и много других ягод в каждом лесу и огороде. Хлебные же растения суть: пшеница, рожь, ячмень, овес, горох, греча, просо, которое почти одинакового вкуса с рисом. Все эти рода хлеба произрастают в весьма достаточном количестве, даже в избытке, так что пшеница продается иногда по два алтына или по десяти пенсов стерлинг (т.е. серебром) за четверть, которая равняется почти трем английским бушелям.
Рожь сеется осенью, а весь прочий зерновой хлеб весной, и большею частью в мае.
Пермяки и другие народы, живущие на севере и в странах пустынных, получают хлеб из стран, лежащих к югу. Иногда они принуждены бывают печь себе хлеб из корня (называемого Vaghnoy) и из средней коры соснового дерева. Если бывает дороговизна (как в прошедшем 1588 году, когда пшеница и рожь продавались по 13 алтын или 5 шиллингов 5 пенсов стерлинг за четверть), то это меньше зависит от неурожаев, нежели от дворянства, которое, по временам, слишком возвышает цены на хлеб.
Естественных произведений (употребляемых самими жителями и отправляемых в большом количестве за границу для обогащения казны царской и народа) очень много, и они весьма важны.
Во-первых, меха всякого рода. Здесь виден также Божий промысл, даровавший жителям средства к защите от холодного климата. Главные меха суть: черно-бурые лисьи, собольи, рысьи, бурой лисицы, куньи, горностаевые, серые беличьи, бобровые, меха росомахи, шкуры большой морской крысы, имеющей запах выхухоли, беличьи, серые и красные, и лисьи, красные и белые. Кроме внутреннего употребления в государстве в большом количестве (ибо в продолжение всей зимы все носят меховую одежду), несколько лет тому назад, как слышал я от торговцев, купцы турецкие, персидские, бухарские, грузинские, армянские и разные промышленники христианского мира вывезли мехов на четыреста или на пятьсот тысяч рублей. Лучшие собольи меха добываются в областях Печорской, Югорской и Обдорской, а низших сортов в Сибири, Перми и других местах. Черные и красные лисицы идут из Сибири, а белые и бурые из Печоры, откуда получают также белые волчьи и белые медвежьи меха; лучшие меха росомахи вывозят оттуда и из Перми, а лучшие куньи из Сибири, Кадома, Мурома, Перми и Казани. Лучшие рысьи, беличьи и горностаевые меха идут из Галича и Углича, много также из Новгорода и Перми. Лучшего сорта бобры водятся в Мурманске, близ Колы. Другие пушные звери родятся во многих местах, а некоторые из них даже везде.
Второе произведение — воск, которого ежегодно отправляли в чужие края (как слышал я от людей знающих) до 50 000 пудов, считая каждый пуд в 40 фунтов, а теперь вывозят ежегодно только до 10 000 пудов.
Третье произведение — мед, который, кроме того, что в значительном количестве употребляется самими жителями для напитков (заключающихся в медах разного рода) и для прочего, вывозится в довольно большом количестве за границу. Мед преимущественно получается из Мордвы и Кадома, близ земли черемисских татар, также в большом количестве из областей: Северской, Рязанской, Муромской, Казанской, Дорогобужской и Вяземской.
Четвертое — сало. Его приготовляют весьма много для вывоза за границу, не только по значительному количеству земли, удобной для пастбищ и скотоводства, но и по причине многих постов и других постных дней; частью же и потому, что люди зажиточные употребляют на свечи воск, а те, которые беднее и из низшего класса, жгут березу, высушенную в печах и расщепанную вдоль на мелкие части, которые называют лучиной. Несколько лет тому назад сала вывозилось ежегодно до 100 000 пудов, теперь не более 30 000 или около того. Лучшее сало добывается в областях: Смоленской, Яро¬славской, Углицкой, Новгородской, Вологодской, Тверской и Городецкой.
Не менее важную отрасль промышленности составляет выделка лосиных и коровьих кож. Первые очень хороши и велики, а воловьи и коровьи меньше (ибо кожи бычачьи у них не выделываются). Прежде ино¬странные купцы вывозили за границу до 100 000 кож, теперь количество это уменьшилось до 30 000 или около того. Притом морем отправляют за границу значительное количество козьих кож. Лоси самой крупной породы водятся около Ростова, Вычегды, Новгорода, Мурома и Перми, а мелкой — в царстве Казанском.
Важную отрасль промышленности составляет также ворвань, или рыбий жир. Я считаю не излишним сказать здесь о способе ловить тюленей, из которых добывается ворвань. Это делается так. К концу лета (перед наступлением холодов) рыбаки отправляются на судах в пристань св.Николая, к мысу, называемому Куконосом, где они оставляют эти суда до весны. Когда солнце начнет греть, а лед еще не совсем растаял в заливе, они опять возвращаются, переносят суда по морскому льду и употребляют их вместо домов для отдыха и жительства. Обыкновенно отправляются на 17-ти или 18-ти широких судах и разделяются на несколько артелей, от пяти и до шести лодок в каждой. Первые, которые найдут притон зверя, зажигают светоч, нарочно для того взятый; когда сторожевые в прочих артелях заметят это, то все собираются, окружают тюленей, греющихся на солнце, лежа на льду, обыкновенно в числе 4000 или 5000, и нападают на них, каждый с дубиной в руках. Если удается ударить животное по носу, то оно скоро издыхает; если же по боку или по спине, то переносит удар и нередко, схватив дубину зубами, преклоняет ее к земле; тогда попавшийся принужден кричать товарищам и просить о помощи. Когда тюлени увидят себя окруженными, то собираются все в кучу, надавливают лед и стараются проломить его; от такого напора вода нередко выступает, и рыбаки погружаются в воду на один фут и более. Убивши тех тюленей, которых можно было перебить, рыбаки приступают к дележу, так что каждая лодка делит свою часть на равные доли. С собой они берут только содранную кожу с приставшим к ней жиром, а прочее оставляют на месте; потом идут на берег и, вырыв здесь ямы, глубиною сажени в полторы или около того, бросают туда отделяемое от кожи сало или жир и кладут раскаленные камни для растопки сала. Лучшая и очищенная ворвань продается и употребляется на смазывание шерсти для сукон, а из худшего сорта (который бывает красного цвета) делается мыло.
Икру добывают в большом количестве на реке Волге из рыб: белуги, осетра, севрюги и стерляди. Купцы французские и нидерландские, отчасти и английские, отправляют много икры в Италию и Испанию.
Льном и пенькой (по уверению купцов) ежегодно нагружалось в Нарвской пристани до 100 больших и малых судов, теперь не более пяти. Причиной упадка и уменьшения требований на это и на другие произведения, которые прежде отправляемы были за границу гораздо в большем количестве, полагают закрытие Нарвской пристани со стороны Финского залива, который находится теперь в руках и во владении шведов; другая причина заключается в пресечении сухопутного сообщение через Смоленск и Полоцк, по случаю войн с Польшей, отчего промышленники запасают и приготовляют всех товаров менее и не могут продавать их столько, сколько продавали прежде. Такой упадок в торговле отчасти зависит и от того, что купцы и мужики (так называется простой народ) с недавнего времени обременены большими и невыносимыми налогами. Не будучи обеспечены в собственности, они поэтому мало заботятся о бережливости и ничем не запасаются, зная, что нередко подвержены опасности лишиться не только имущества, но и жизни. Лен растет почти в одной только Псковской области и ее окрестностях; пеньку до¬ставляют Смоленск, Дорогобуж и Вязьма.
Соли в этой стране весьма много. Лучшая соль и в большом количестве добывается в Старой Русе, где устро¬ено много солеварен в 250 верстах от моря. В Астрахани соль осаждается сама собой из морской воды; она скопляется большими пластами, которые срываются и развозятся купцами и другими промышленниками. Пошлин они платят по три русских деньги со ста фунтов весу. Соль добывается и во многих других местах, а именно: в Перми, Вычегде, Тотьме, Кинешме, Соловках, Оконе (Осоnа), Bоbasey и Неноксе, притом все из соляных копей, за исключением Соловков, лежащих близ моря.
Деготь гонится в большом количестве из сосновых деревьев в областях: Двинской и Смоленской; его много отправляют за границу.
Кроме этих произведений (весьма важных и выгодных в торговле), есть различные другие, свойственные этой стране, хотя менее значительные, а именно: рыбьи зубы, употребляемые самими жителями и вывозимые персиянами и бухарцами за границу для делания четок, ножей, сабельных рукояток, назначаемых для лиц высшего сословия, и других вещей. Некоторые употребляют тертый из них порошок (подобно роговому порошку единорога) как противоядие. Рыбы, снабженные этими зубами, называются моржами и ловятся близ Печоры. Есть зубы длиною почти в 2 фута, а весом в одиннадцать и двенадцать фунтов.
В области Карельской и на реке Двине к Северному морю есть мягкая скала, называемая слюдой. Ее разрубают и потом разделяют на тонкие слои, годные сами по себе и употребляемые вместо стекла, рога и т.п. Слюда пропускает свет изнутри и снаружи прозрачнее и чище, нежели стекло, и потому еще заслуживает преимущества перед стеклом и рогом, что не трескается, как первое, и не горит, как последний.
Селитру изготовляют во многих местах, как то: в
Угличе, Ярославле, Устюге; а селитру добывают в небольшом количестве на реке Волге, но не умеют очищать ее.
Здешнее железо несколько ломко, но его весьма много добывается в Карелии, Каргополе и Устюге Железном. Других руд нет в России.
Особого рода животные суть: лось, олень, дикая лошадь, медведь, росомаха, или лесная собака, рысь, бобер, соболь, куница, черная и темная лисица, белый медведь, водящийся у морских берегов близ Печоры, горностай, серая белка. Есть также род белки, у которой на спине клок волос, очень похожий на перья, а хвост шире, нежели у других белок; перескакивая с одного дерева на другое, она расправляет его и действует им как будто крылом, прыгает на большое пространство и, по-видимому, летает, почему и называют ее летучею векшей. Зайцы и белки летом одного цвета с нашими; зимой шкура зайца становится белою, молочного цвета, а белки делаются серыми.
Диких оленей и коз весьма много. Лошади малорослы, но очень быстры на бегу и сносны; на них ездят без подков зимой и летом по всякой дороге. Овцы малы, шерсть их груба и жестка. Птицы очень разнородны: много ястребов, есть орлы, кречеты, соколы, коршуны и проч., но ястребов всего более.
Из других птиц главные: лебедь, ручной и дикий (их весьма много), цапля, журавль, тетерев, одного цвета с фазаном, но более его, и живет в сосновых лесах; фазанов и куропаток также много; совы весьма велики, на взгляд хуже наших сов, с широким рылом и ушами, похожими на человеческие.
Из рыб, живущих в пресных водах, кроме рыбы обыкновенной (как то: карпа, щуки, окуня, линя, плотвы и проч.), есть много других пород рыбы, весьма хорошей и очень вкусной, как то: белуга или белужина, в четыре или пять аршин длиной, осетрина, севрюга и стерлядь, видом и вкусом несколько похожая на осетрину, но не так толста и велика. Эти четыре рыбы водятся в Волге; их ловят во множестве и рассылают отсюда на продовольствие всего государства. Из яиц их заготовляют большие запасы икры, как сказано было выше.
В реке Волге водится еще рыба, называемая белорыбицей, что есть белая семга, которая, по мнению русских, вкуснее красной семги; последняя также во множестве водится в северных реках: Двине, Коле и проч.
В озере, находящемся близ города, называемого Переславлем, недалеко от Москвы, ловится небольшая рыба, известная под именем свежей сельди, видом и отчасти вкусом похожая на морскую сельдь.
Города, замечательные по рыбной ловле, суть: Ярославль, Белоозеро, Новгород, Астрахань и Казань. Все они, за право производить рыбный промысел, ежегодно платят значительную пошлину в царскую казну. Рыбной ловлей занимаются летом, а зимой уже рассылают во все концы государства наловленную и замороженную рыбу.


ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Главные города в России

Главные города в России суть: Москва, Новгород, Ростов, Владимир, Псков, Смоленск, Ярославль, Переславль, Нижний Новгород, Вологда, Устюг, Холмогоры, Казань, Астрахань, Каргополь, Коломна.
Москва считается городом весьма древним, хотя осно¬ватель ее неизвестен русским. Она, кажется, получила свое название от реки, протекающей через город по одной стороне. Халдеец Бероза в своей пятой книге рассказывает, что Немврод (который в других светских сочинениях именуется Сатурном) послал Ассура Мадая, Мосоха и Магога в Азию, чтоб они основали там поселения, и что Мосох основал их и в Азии, и в Европе. От него, вероятно, и город, или скорее река, на коей он построен, получили название Москвы. Эта догадка объясняется климатом и положением Москвы, находящейся в самой отдаленной стране Европы, на границе Азии. Город значительно распространен Иваном, или Иоанном, сыном Даниила, который первый присвоил себе, вместо княжеского титула, титул короля; преемники его, однако ж, не именовались так оттого, что титул короля он получил в 1246 году от папского легата (папой в то время был Иннокентий IV), что весьма не понравилось русским, которые принадлежат к церкви восточной или греческой1.
С того времени название Москвы сделалось славным и более известным свету, так что Московией некоторые стали называть не одно княжество, но всю Россию, по имени ее столицы. Вид этого города имеет очертание кругловатое с тремя большими стенами, окружающими одна другую, между коими проведены улицы. Самая внутренняя стена и заключающиеся в ней строения (лежащие здесь столь же безопасно, как сердце в теле, будучи омываемы Москвой-рекой, которая протекает близ самой стены) называются в своей целости царским замком1.
Число домов, как сказывали мне, во всем городе по исчислению, сделанному по царскому повелению (незадолго до сожжения его крымцами), простиралось до 41 500. Со времени осады города татарами и произведенного ими пожара (что случилось в 1571 году) земля во многих местах остается пустой, тогда как прежде она была заселена и застроена, в особенности же на южной стороне города, где незадолго до того царь Василий построил дома для солдат своих, позволив им пить мед и пиво в постные и заветные дни, когда другие русские должны пить одну воду, и по этой причине назвал новый город: Налейка, т.е. наливайка. Таким образом, теперь Москва не много более Лондона.
Ближайший к ней город по величине и почти столько же обширный есть Новгород, где (по сказанию русских) происходила достопамятная война, о которой так много повествуют в историях, именно, война скифских рабов, поднявших оружие на господ своих, которую рассказывают следующим образом. Бояре новгородские и окрестных стран (по туземному обычаю они одни только отправляют военную службу) были заняты войной с татарами. Кончив ее со славой, они возвращались домой, но на пути узнают, что оставленные ими дома холопы их, или рабы, в отсутствие их, овладели их городами, поместьями, домами, женами и всем прочим. Такая новость несколько удивила их, и, презирая гнусный поступок своих рабов, они поспешили возвратиться домой; но недалеко от Новгорода встретились с рабами, выступившими против них в боевом порядке. Собрали совет и положили идти на холопов не с оружием, а с кнутьями (по тамошнему обычаю всякий, кто едет верхом, берет кнут с собой), чтоб напомнить им об их рабском состоянии, устрашить их и отнять у них смелость. Идя таким образом вперед и размахивая кнутьями, они на них устремились. Это показалось рабам столь страшным и дало им такое понятие о значении кнута, действие которого они и прежде испытывали на себе, что все бросились бежать, как овцы, гонимые пастухом. С тех пор, в память этой победы, новгородцы выбили монету (которая называется новгородской деньгой и ходит по всей России) с изображением всадника с поднятым и размахнутым кнутом.
Эти оба города отличаются своим пространством перед другими. По укреплениям же в особенности замечательны города: Псков, Смоленск, Казань и Астрахань, как города пограничные. Но по местоположению Яро¬славль далеко превосходит прочие: кроме получаемых им произведений от богатых пажитей и плодоносных полей, он лежит на славной реке, Волге, и расположен на высоком и весьма красивом берегу, от чего и получил свое название: Ярославль, что на русском языке значит красивый или славный берег. Здесь (как можно судить по имени) жил русский князь Владимир, по прозванию Ярослав, который женился на дочери Гаральда, короля Английского, через посредство датчанина Свена, как видно из датской истории, около 1067 года.
Другие города не имеют ничего замечательного, кроме некоторых развалин в их стенах, доказывающих упадок русского народа при теперешнем правлении. На улицах, вместо мостовых, лежат обтесанные сосновые деревья, одно подле другого. Дома их деревянные, без извести и камня, построены весьма плотно и тепло из сосновых бревен, которые кладутся одно на другое и скрепляются по углам связями. Между бревнами кладут мох (его собирают в большом изобилии в лесах) для предохранения от действия наружного воздуха. Каждый дом имеет лестницу, ведущую в комнаты со двора или с улицы, как в Шотландии. Деревянная постройка для русских, по-видимому, гораздо удобнее, нежели каменная или кирпичная, потому что в последних больше сырости и они холоднее, чем деревянные дома, особенно из сухого соснового лесу, который больше дает тепла. Провидение наградило их лесами в таком изобилии, что можно выстроить порядочный дом рублей за двадцать, или за тридцать, или немного более, даже там, где мало лесу. Неудобны же деревянные строения особенно тем, что подвергаются опасности сгореть; пожары там случаются очень часто и бывают очень страшны по причини сухости и смолы, заключающейся в дереве, которое, раз загоревшись, пылает подобно факелу, так что трудно бывает потушить огонь, пока все не сгорит.


ГЛАВА ПЯТАЯ
О доме или роде русских царей

Царский дом в России имеет прозвание Белого. Название это (как предполагают) происходит от королей венгерских, и это кажется тем вероятнее, что короли венгерские некогда действительно так назывались, как пишут Бонфиний и другие историки этой страны. Именно в 1059 году упоминается об одном Беле, который наследовал брату своему Андрею, обратившему венгров в христианскую веру, от коей они отступили, по безбожию и внушению турков. Второй того же имени прозывался Белою слепым, и некоторые из его преемников носили то же название.
Иван Васильевич, отец теперешнего царя, часто гордился, что предки его не русские, как бы гнушаясь своим происхождением от русской крови. Это видно из слов его, сказанных одному англичанину, именно, его золотых дел мастеру. Отдавая слитки, для приготовления посуды, царь велел ему хорошенько смотреть за весом. «Русские мои все воры», — сказал он. Мастер, слыша это, взглянул на Царя и улыбнулс

Дополнения Развернуть Свернуть

Предисловие

Сочинение Джильса Флетчера «Of the Russe Common Wealth» («О Русском Государстве») появилось в Лондоне в 1591 году.
Автор его приехал в Россию в ноябре 1588 года в качестве посланника английской королевы Елисаветы к царю Феодору Иоанновичу. Флетчеру поручено было вести переговоры с Московским правительством по поводу предоставленной английской торговой компании в Москве монополии на беспошлинную торговлю с Россией. Миссия его не увенчалась успехом, и летом
1589 года он уже покинул Россию, немало раздраженный против Московского правительства.
Следы этого раздражения сказались и на книге его, так что Московская английская компания, опасаясь, как бы это сочинение, попав в Москву, не оскорбило русское правительство и не вызвало неудовольствия его против всех англичан, торговавших с Россией, просила министра Сесиля запретить книгу, что и было исполнено.
Флетчер, по возвращении из России, занимал должность городского секретаря в Лондоне, затем — рекетмейстера королевы и казначея церкви св. Павла, и умер в 1610 году. Следует, кроме того, упомянуть, что, обнародовав свою книгу о России, он надеялся получить звание историографа королевы Елисаветы, но это ему не удалось.
Сочинение Флетчера делится на три части: в первой части даются сведения о космографии, географии и природе страны (гл. I—IV); вторая содержит в себе характеристику государственного строя (гл. V—ХIII), суда (гл. XIV), военных сил (гл. XV—XX) и церковного устройства (гл. XXI—XXV) Московского государства; наконец, в третьей части рассматривается экономический и частный быт русского народа (гл. XXVI—XXVIII). По ясности и стройности изложения, по богатству содержания, по образованности автора (который был доктором прав) книга Флетчера занимает почетное место среди сочинений иностранных писателей о России в ХVI веке. Несмотря на одностороннюю окраску, приданную автором своему описанию, на тенденциозность многих его известий, на поспешность делаемых им обобщений, книга Флетчера является незаменимым источником сведений о состоянии Московской Руси после царствования Иоанна Грозного, и изучение ее необходимо для всякого занимающегося историей России в ХVI столетии.
Но, как и всякое другое произведение иностранца о древней Руси, сочинение Флетчера не может быть целиком принято на веру; оно требует критической проверки на основании показаний местных, русских источников или путем сопоставления его с другими известиями иностранцев. Такая проверка была произведена С.М.Середониным в книге его «Сочинение Джильса Флетчера как исторический источник» (СПб., 1891).
«Макиавеллева политика Московских государей» — вот как формулирует господин Середонин основную мысль книги Флетчера. Противоположность интересов трех общественных классов — дворянства, духовенства и простого народа — способствует, по мнению Флетчера, могуществу центральной власти, которая для удержания этого могущества в своих руках сознательно раздувает вражду между сословиями, пользуясь одним из них для угнетения другого.
Интересы власти и интересы страны представлены Флетчером прямо противоположными друг другу. Он видит на каждом шагу беззакония, отсутствие неприкосновенности личности и собственности, притеснения и злоупотребления администрации; а между тем власть царя кажется ему безграничной, административная и военная сила, на которую он опирается, — громадной, и он не может иначе объяснить себе, почему эта власть терпит подобные явления, когда в ее руках все средства для их искоренения, как сознательным с ее стороны стремлением сеять вражду и озлобление между классами, чтобы лучше ими править и упрочить окончательно свое собственное положение. Отношения центральной власти к населению и к местным властям, по схеме Флетчера, проникнуты, вследствие указанной им черты, глубоким недоверием; так, например, говоря об администрации областей, он уверяет, что местным администраторам даже не присвоено правительством, из-за подозрительности последнего, право суда по уголовным делам, причем он игнорирует то обстоятельство, что там, где были введены подобные учреждения, само население чрез своих выборных имело право приговаривать преступников к наказанию до смертной казни включительно. Этой же подозрительностью центральной власти Флетчер объясняет частую смену наместников и воевод, практиковавшуюся будто бы с той только целью, чтобы они не заводили связей с местным населением.
Не заметив разницы «между намерениями правительства и исполнением его предписаний его агентами», Флетчер приписывает центральному правительству и, в конечном счете, самим царям Московским, такую лукавую политическую систему, о которой они в действительности не могли иметь и представления, и часто не видит, сквозь призму этого предвзятого и тенденциозного взгляда, как на самом деле управлялся русский народ и какие условия мешали правительству вводить те улучшения, которые диктовались, по мнению ученого иностранца, самим существом дела и требованиями жизни. Отсюда — резко отрицательное отношение Флетчера к целому ряду явлений русской жизни, в особенности же — к деятельности центральной власти.
Если б он пригляделся к этой жизни поближе и не стремился во что бы то ни стало применять к ней свою западноевропейскую и даже специально английскую мерку, то он увидел бы, что многое из осуждаемого им в строе Московского государства объясняется условиями, при которых это государство слагалось и росло, что правительство не было еще в силах справиться с рядом задач, которые ставились ему жизнью, — а не сознательно, как он думает, игнорировало необходимость их удовлетворения, что отношения между отдельными классами населения не были так просты и не стояли друг перед другом в таком элементарном антагонизме, как он это себе представлял.
Эту основную ошибку Флетчера следует иметь в виду при пользовании его сочинением. И тем не менее, нельзя назвать ни одного сочинения иностранного писателя о России во второй половине XVI века, которое могло бы сравниться с книгой Флетчера по своему научному значению. Большинство этих писателей обращало свое внимание на отдельные эпизоды русской истории за этот период, но никто не дал такой полной и многосторонней характеристики всей жизни Московского государства и общества, никто не затронул одновременно стольких сторон и явлений этой жизни, как то сделал Флетчер. В этом — несомненная и незаменимая ценность его труда, ставящая его в один ряд с сочинениями Герберштейна для первой половины XVI столетия, Олеария, Мейерберга и Котошихина — для XVII, и если он во многих случаях впал в ошибку от недостаточно глубокого знакомства с описываемым предметом или слишком сильного стремления обобщать отдельные явления, то эти погрешности искупаются широтой плана всей книги, стройностью его выполнения и сохранением для исторической науки целого ряда таких подробностей, которые иначе остались бы совершенно неизвестными.
Если вспомнить при этом, что Флетчер пробыл в России меньше года и писал свое сочинение сравнительно очень краткое время, то следует признать, что нужны были особая наблюдательность и исключительные дарования, чтобы суметь в стройном изложении включить в эту книгу ту массу разнообразных сведений о русском государстве, какую мы в ней находим. Флетчер пользовался сочинениями иностранцев, преимущественно англичан, посетивших Россию до него, многое узнал из расспросов живших в Москве своих соотечественников, а также и русских людей, но главную часть своих известий основал на личных наблюдениях, и эти наблюдения являются наиболее интересной и ценной частью его труда. Если из этих наблюдений он вывел заключения односторонние и неблагоприятные для современной ему Руси, то это объясняется тем, что он не сумел, как и большинство иностранцев, посещавших Россию, понять характер русского народа, угадать его стремления и предвидеть его будущую роль в истории. Но для этого нужно было сжиться с этим народом, чего Флетчер сделать не мог.
Господин Середонин, в заключительных строках упомянутого своего сочинения, делает следующий общий вывод из произведенного им детального разбора книги Флетчера: «Стройно и ясно изложил Флетчер механизм государственный и общественный конца XVI века в Московском государстве; подробное изучение отдельных сторон этого механизма показало, что он был гораздо сложнее, чем думал Флетчер; отдельные части оказались не всегда верно начертанными; но если и теперь еще можно найти у Флетчера много интереснейших подробностей, то неудивительно, что за несколько десятков лет назад сочинение Флетчера было важнейшим источником по вопросу о внутреннем состоянии государства в конце XVI века. Но, хорошо изложивши самый механизм, Флетчер вовсе не понял, чем он приводится в движение; оттого у читателя (как и у самого Флетчера) получается превратное представление о всем строе государства. Во всяком случае русская историческая наука будет благодарна Флетчеру за сохранение массы интересных фактов».

Первая попытка обнародовать перевод сочинения Флетчера сопровождалась инцидентом, который представляет характерный эпизод в истории русского просвещения в Николаевскую эпоху.
Перевод был предпринят по инициативе Общества Истории и Древностей Российских при Московском университете, исполнен князем М.А.Оболенским и появился в первой книге издававшихся Обществом «Чтений» за 1848 год. Тотчас же по появлении перевода находившийся в то время в Москве министр народного просвещения граф С.С.Уваров приказал изъять из обращения книгу «Чтений» и опечатать отдельные оттиски перевода Флетчера, отнюдь не допуская их в продажу. Эта мера вызвана была содержанием книги Флетчера, в которой усмотрены были оскорбительные для России, русских монархов и русской церкви отзывы, но скрытым побуждением к такому распоряжению явилась давняя вражда между графом Уваровым и попечителем Московского университета графом С.Г.Строгановым, состоявшим председателем Общества Истории и Древностей. Уваров воспользовался представившимся ему случаем свалить Строганова, придравшись к тому, что находившееся под его руководством Общество напечатало сочинение, изображавшее в мрачных красках прошлое России и оскорблявшее патриотическое чувство. Это и удалось Уварову: Строганов получил высочайший выговор и вышел в отставку. Вместе с тем, секретарь Общества, профессор славяноведения О.М.Бодянский, был отчислен от этого звания и переведен из Московского университета в Казанский.
Так, на расстоянии двух с половиной веков повторилась с книгой Флетчера одна и та же история: в первом случае, как мы знаем, она была запрещена у себя на родине, по ходатайству английских торговых людей в Москве, из чисто практических соображений: боялись, что резкость ее тона по отношению к России оскорбит Московское правительство и тем вызовет репрессии против англичан, пользовавшихся его покровительством в торговых делах; во втором случае запрет, который на нее лег и не был снят с нее в течение почти 60 лет, был снова обусловлен соображениями об оскорбительности ее для русского национального чувства, но в действительности на этой почве сводились закулисные счеты между двумя враждовавшими сановниками.
«Это в порядке вещей на святой Руси, — писал по этому поводу А.В.Никитенко, — где такие явления между государственными людьми только доказывают обычную и глубокую безнравственность, к которой все привыкли. Но за что погибла книга Флетчера, книга полезная для нашей истории? За что пострадал секретарь Общества Бодянский, которого велели удалить в Казань? За что парализовано Общество, оказавшее немало услуг науке?»

В настоящем издании перепечатывается полный текст перевода, появившийся в «Чтениях Общества Истории и Древностей Российских» 1848 г.; но в этот текст внесены некоторые исправления (в главах Х и XI) согласно указаниям, сделанным господином Середониным в его книге.

Князь Н.В.Голицын

Рецензии Развернуть Свернуть

Из Лондона в Москву

24.01.2003

Автор: Мария Беломестных
Источник: Книжное обозрение


Автор этой книги Джильс Флетчер прибыл в Россию в 1588 году в качестве посланника английской королевы Елисаветы к царю Федору Иоанновичу. Спустя год он вернулся в Англию, не добившись успеха в своей миссии, и написал книгу о русском государстве, надеясь получить звание королевского историографа, что, впрочем, ему не удалось. В Англии книга была запрещена по просьбе Московской английской торговой компании. Позже, в 1848 году, сочинение Флетчера было запрещено и в России, но причиной этому теперь послужили придворные интриги. В своей книге Флетчер старается как можно полнее нарисовать картину русской жизни в XVI веке, охарактеризовать ее с разных сторон. Описываются также государственный строй, экономическое устройство, церковные обряды, быт разных слоев общества. Автор подчас делает очень точные наблюдения, сообщает множество подробностей и деталей, однако порой дает неверную оценку происходящему. Тем не менее переиздание этой книги – важное событие для всех, кто интересуется отечественной историей.

Отзывы

Заголовок отзыва:
Ваше имя:
E-mail:
Текст отзыва:
Введите код с картинки: